В мае-июне1987-года наша 108 МСД участвовала в армейской операции на Алихейль. Штаб 40–ой армии находился около горы Норай, а подразделения нашей дивизии расположились менее, чем в километре от пакистанской границы. Основные отряды «духов» ушли в Пакистан, остались мобильные группы по 5-7 человек. Наша артиллерия ежедневно наносила удары по местам сосредоточения «духов» и их учебным лагерям на пакистанской территории (в глубину до 15-20 километров). Правда, периодически и оттуда к нам «бакшиши» залетали в виде 2-3 артиллерийских снарядов, после чего офицеры штаба 40-ой армии друг на друга писали наградные реляции, как побывавшие под обстрелом.

Вообще могу сказать, что боевая операция на Алихейль была самая тяжелая для меня. Каждый день по КП дивизии духи выпускали от 100 до 150 осколочных и зажигательных реактивных снарядов. 8 июня 1987 г. во время обстрела батальон связи потерял сразу трех солдат – Канонюка, Мещерякова и Агаева, а пятеро человек были тяжело ранены.

На этой же операции, как-то возвращаясь с группой офицеров из штаба армии на двух БТРах, даже половину пути не проехали, видим: вертолет Ми-24 падает горящий. Из него два летчика выпрыгнули, один приземлился в горы, другой в ущелье. Конечно, решили - надо наших подбирать, пока их «духи» не перехватили. На одном БТРе мы вместе с заместителем начальника политотдела подполковником Лис С.Н. рванули по дороге за тем, кто в ущелье упал. Смотрим, летчик приземлился на поле, с другой стороны дороги расположились «зеленые» (правительственные войска). Я пулеметчику говорю: «Не подпускай афганцев, в случае чего, стреляй в воздух». Мы вдвоем с моим бойцом-переводчиком Хувайдилоевым, подбежали к лётчику, помогли ему «погасить» и отстегнуть парашют, после чего вернулись на дорогу.

А летчик-оператор, что на гору приземлился, был ранен. И так получилось, что на верху горы – наши, внизу – духи, а он посередке. Четверо наших солдат побежали ему на помощь. Стали отстреливаться от духов, но те из гранатометов, стреляя по деревьям, ранили всех. В конце концов, вертолеты прикрытия НУРСами их подавили. Тогда Ми-8 забрал с горы всех раненных и на обратном пути увидел наш БТР с парашютом и летчиком на броне. Он приземлился на том же поле, и мы посадили на него нашего летчика, после чего с моим бойцом вернулись на дорогу. Только когда возвращались, подъехал еще один БТР, и прапорщик, которого все звали «Шкипер» за его бородку и курительную трубку, сказал мне: «Ты туда больше не ходи». Почему, интересуюсь. Поле, отвечает, заминировано, там уже несколько человек подорвались. Ничего себе! А мы по этому полю четыре раза проходили! Вот так. Чудом уцелели.

Если бы знали об этом, когда туда-сюда бегали, точно бы на мину напоролись. Самое неожиданное было потом, когда я приехал на ЦБУ 108 МСД и начал рассказывать командиру дивизии генерал-майору В.М. Барынькину, что произошло. Зашел офицер из 4 роты разведбата (занималась радиоперехватом) и прочитал нам запись переговоров духов, в которой говорилось, как они не успели захватить сбитого вертолетчика, потому что подъехал БТР русских и их близко не подпустил. Значит, не зря мы торопились. Так что и летчику в этот день можно праздновать сразу три дня рождения – первый- сбили, но остался живой, второй- попал на минное поле и не подорвался, третий- не попал в плен к духам. Уже потом я узнал, что этот летчик был в звании майора и в должности командира эскадрильи из Кабула.

Под конец операции мы с Сергеем Харламовым (начальником разведки 108 дивизии) получили оперативную информацию о том, что духи хотят взять реванш и на обратной дороге устроить нам засаду, агентура из числа афганцев указала места, где духи вырыли окопы, подготовили огневые точки для гранатометчиков и пулеметчиков. Командир дивизии генерал-майор Барынькин В.М. принял решение воспрепятствовать этому и в ответ устроить ловушку духам. Когда колонна вытянулась и начала движение, агентура бандформирований доложила главарям о движении колонны. Духи заняли позиции и приготовились к бою. В это время самоходная артиллерия и установки «Град», нанесли массированный удар с двух сторон вдоль дороги по позициям, в которых находились духи. По агентурным данным душманы потеряли около 200 человек. Вот что значит разведывательная информация полученная вовремя и адекватная на нее реакция.

В августе 1987 года во время проведения операции по выводу полка из Файзабада КП нашей 108 МСД располагался у развилки дорог и реки Кокча. Из Особого Отдела КГБ дивизии на все подразделения нас было только трое. Распределились так – майор Борис Артемьев занимался 45 инженерно-саперным полком и тыловыми подразделениями, майор Олег Борисов работал на блоках в горах, а мне приходилось мотаться каждый день по ущелью вдоль расположения наших постов.

Однажды мы с командиром саперной роты капитаном Белых Володей ехали на БТРе и нас остановили солдаты, сказали, что на дороге вроде бы находится мина. Мы с Володей пошли посмотреть. В колее лежал плоский камень, вокруг которого обсыпалась земля. Мы шомполами от автоматов проверили грунт вокруг этого места, потом осторожно сняли камень и увидели под ним еще один, под которым лежали две пластмассовые противотанковые мины итальянского производства ТS-6,1. Накладным зарядом тротила этот фугас был взорван на месте. Весь этот процесс я заснял своим фотоаппаратом.

В первых числах сентября 1987 года (операция на Файзабад), во время боя в кишлаке, командир взвода разведки минометной батареи лейтенант Мельничук и еще двое солдат попали в плен к духам. У лейтенанта с собой была карта с нанесенной дислокацией всех советских и афганских правительственных войск. Буквально через 2-3 часа я уже был в Талукане (провинция Тахар) у советника КГБ, а вместе с ним у командира АОГ ГРУ ГШ (агентурно-оперативная группа) для координации действий по освобождению наших ребят. Оба советника рассказали мне, что получили от своей агентуры новые разведданные об укрепрайонах и местах сосредоточения духов и готовят данные для нанесения артиллерийского и бомбоштурмового удара по ним. Я попросил эти данные перенести себе на карту.

Каково же было мое удивление, когда эти координаты совпали с расположением частей и блоков нашей дивизии. Очевидно у душманов работал грамотный специалист-разведчик, который за 2 часа проработал захваченную карту и организовал доставку дезинформации в наши разведывательные структуры района. В свою очередь я ребятам дал имеющиеся у меня координаты духовских складов, тропинок, по которым они передвигаются, мест сосредоточения, по которым и был потом нанесен удар. Под вечер в район пленения наших солдат прибыл из Кундуза оперативный батальон ХАДа (афганская контрразведка) и блокировал кишлак, а утром тела погибших ребят были обнаружены на окраине кишлака. На вертолете их доставили на ЦБУ (центр боевого управления) дивизии, где я должен был их осмотреть, провести опознание, сфотографировать и составить документ об их идентификации.

Во время осмотра мы поняли, что солдат-пулеметчик во время боя погиб от множественных осколочных ранений, а лейтенант и второй солдат были убиты выстрелом в голову, а их тела были заминированы гранатами Ф-1, которые находились подмышкой.

Как я сказал выше, наши нанесли бомбо-штурмовые удары по укрепрайонам духов, а дороги и тропы заминировали с воздуха «лепестками» (противопехотные мины размером 5 х 15 в виде семечка клена с жидким взрывчатым веществом).

Дорога из Файзабада на Кундуз проходила через так называемые «Соляные дуканы», в центре которых на небольшом возвышении находилось «тронное» место местного главаря (узбек Вадуд Пахлавон), на котором он любил сидеть и лично собирать «мзду» за провоз товаров через кишлак. По полученным мною оперативным данным, он приезжал на джипе «Тойота», а его охрана на трофейном БТР-152. Мы с саперами заминировали трон и прилегающую дорогу, а через четыре дня узнали, что на наших «сюрпризах» подорвалось около 20 духов.

В ноябре 1986 года во время проведения боевой операции в районе Джабаль-Уссараджа (провинция Парван) в поле зрения нашего Особого отдела попал дуканщик, который проявлял интерес к советским войскам, пытался подружиться с солдатами и офицерами, всячески завлекал к себе в гости. В один из моментов его разработки возникла необходимость лично убедиться, что в поведении дуканщика имеются признаки проведения разведдеятельности. Мне пришлось выступать в роли командира танковой роты, я был одет в черную танковую куртку, а со мной был солдат-таджик, который выступал в качестве переводчика и на нем был установлен микрофон (второй был на мне). Должен отметить, что дуканщик мастерски провел разведдопрос и получил интересующую его информацию (которая была нами подготовлена заранее), причем он периодически переспрашивал моего солдата по-таджикски по некоторым моментам.

А потом я чуть было не «сгорел», он меня по-русски спросил напрямую-«ты особист?», а я в ответ-«с чего ты взял». Тут он мне говорит, что с китайскими автоматами ходят только особисты и работники прокуратуры. Пришлось выкручиваться, что вчера в бою за кишлак Мунора захватили много оружия и его еще не успели сдать на склад, а я хочу просто пофорсить. Вроде-бы поверил, приглашал в гости, дал адрес в Кабуле, где он часто бывает. Кстати, когда его через месяц арестовали и он сознался, что кроме работы на духов он связан с резидентом пакистанской разведки, на допросах про меня он ничего не сказал.

В апреле 1987 года проходила операция по зачистке территории от духов южнее Кабула. После прочески брошенного кишлака наша группа (взвод разведчиков, усиленный отделением саперов) расположилась на его окраине и ждала прибытия двух вертолетов. Когда первый Ми-8 завис перед посадкой, из кишлака раздался выстрел из гранатомета и граната попала прямо в борт вертолета, он упал и загорелся. Экипаж и двое офицеров, сопровождавших груз погибли. Мы потом вытаскивали обгоревшие тела для отправки в морг. Тогда я увидел, как седеют люди. Один молоденький солдат-сапер на моих глазах за 5-10 секунд от висков и лба к затылку почти полностью поседел. Это страшно видеть.

В октябре 1987 года во время операции в районе н.п. Бараки (провинция Логар) наши войска блокировали большой участок ущелья вдоль дороги и на въезде-выезде были устроены фильтрационные пункты для выявления и задержания духов. Объем работы был очень большой, но и результаты были впечатляющие: во время прочески кишлаков было захвачено много оружия и взято в плен около двадцати духов. Тогда духи применили новую тактику. Они знали, что саперы проверяют все дома и территорию во дворе, и оружие развесили на фруктовых деревьях под листвой. Они только не учли, что советский солдат не так уж много в жизни ел абрикосов и персиков. Поэтому собирая фрукты, наши ребята быстро собрали и другой урожай.